Женские промыслы на Нижней Волге и Дону в XIX–начале XX в.

М.А. Рыблова

Опубликовано: Сарепта: историко-этнографический вестник. Вып. 4. Волгоград, 2011. С. 59-75.

В статье будут представлены материалы, собранные автором в этнографических экспедициях, а также на страницах периодических изданий XIX в. и в отдельных публикациях, представляющих собой результаты обследований состояния кустарных промыслов в России в конце XIX–начале XX в. Представляя в статье ни только исторические данные о женских промыслах на Нижней Волге и Дону, но и давая подробные описания технологий отдельных из них, мы исходили из того, что осуществленные нами реконструкции заинтересуют определенный круг специалистов и любителей, стремящихся и в нынешней век глобализации сохранить и возродить традиции самобытных ручных производств.

 

Исторические сведения

Изготовлением тканей и одежды восточнославянское население Нижнего Поволжья и Подонья края занималось издавна. Правда, первоначально домотканые вещи изготавливали только для собственных нужд. При этом поселенцы использовали навыки, приобретенные на прежних местах своего жительства. В приемах обработки материала, в технике тканья и вышивки хорошо просматривались традиции, бытовавшие на их первоначальной родине. Со временем ткачество и плетение для многих поселенцев стали подспорьем в хозяйстве, дающим хоть и небольшой, но постоянный заработок.

Изготовление тканей было, как правило, женским делом. Впрочем, бывали и исключения. Так, в Чернышенско-Арчадинской волости Хоперского округа Области войска Донского в 70-х гг. XIX в. ткали на станках только мужчины. Женщины же, по словам очевидца, «ни одна во всей волости не умеет и взяться за челнок и берда»[1].

Ткачество, как промысел, имело в нашем крае скорее подсобное значение и никогда не получало такого развития, как в центральнорусских губерниях. Одна и на Нижней Волге были известны села и даже целые волости, специализировавшиеся на производстве различных видов тканей. Так, крестьяне сел Старицкое Черноярского уезда и Хабалинское Енатаевского уезда Астраханской губернии в конце XIX – начале XX в. ежегодно вырабатывали более чем по сотне тысяч аршин сукна, известного в местной торговле под названием «вачужного»[2].

Жители слободы Михайловка в середине XIX в. скупали у казахов Букеевской Орды верблюжью и овечью шерсть и ткали из нее на домашних станах сукно и кушаки. Сукно михайловцы продавали на рынках и ярмарках, что «составляло довольно значительную статью» в их хозяйствах. Особенно охотно покупали это сукно разночинцы: оно было грубое, но зато прочное и дешевое[3]. Кушаки и узорчатая тесьма, сотканная на станах в деревнях Саратовского уезда, находили постоянный сбыт у калмыков и казахов.

В Области войска Донского ремеслами и промыслами занимались преимущественно иногородние. Казачки до середины XIX в. еще сидели за ткацкими станами, обеспечивая домотканой одеждой себя и своих домочадцев, но во второй половине XIX в. казачьи семьи уже предпочитали покупать готовую одежду. И. Томощенков по этому поводу писал в 1875 г.: «Казачки ткать и прясть совсем перестали; если и занимаются этим, так это старухи; молодые же большей частью и не учатся»[4].

Широко использовали в быту крестьяне и мещане различные вязаные вещи. Вязанием шерстяных чулок, носков, варежек и перчаток в конце XIX в. занимались женщины почти во всех уездах Саратовской губернии, но на продажу работали в трех: Саратовском, Камышинском и Царицынском. Они продавали свои изделия на ярмарках Саратова, Нижнего Новгорода и Москвы, а также на пристанях вдоль Волги. Большим спросом изделия саратовских вязальщиц пользовались у калмыков и букеевских казахов[5]. Вязальный промысел женщины совмещали с сельскохозяйственным трудом, но, тем не менее, опытная мастерица приносила в доход семьи 15-20 рублей ежегодно. В этих селах, по словам С.А. Давыдовой, исследовавшей кустарную промышленность России в конце XIX в., «за спицы брались девочки с 10-12 лет, и не покидали их пока глаза видят, и руки способны еще работать»[6].

Бурлаки, сплавлявшие по Волге торговые плоты и суда-беляны, называли село Водяное Царицынского уезда не иначе, как Чулочница. Подплывая к нему, еще издали можно было наблюдать толпящихся на берегу женщин и девочек. Это мастерицы-чулочницы вели бойкую торговлю своим разноцветным товаром. Бурлаки и торговцы тысячами скупали у них варежки и чулки, продавая потом в Саратове, Нижнем Новгороде и других городах. Девочки в крестьянских семьях чулочницы приобщались к промыслу с восьми лет. Вырученные женщинами деньги назывались «чулочными». Ими хозяйки распоряжались самостоятельно, не внося в «общий котел» семьи. По обычаю, они расходовали «чулочные» деньги на приобретение одежды себе и детям. В среднем чулочница зарабатывала в год от 15 до 20 рублей[7].

Вязальный промысел в XIX в. был развит также в Песковатской, Ерзовской и Александровской волостях Царицынского уезда. Из овечьей шерсти здесь вязали кушаки, карпетки (толстые носки), колишки (вид тапочек, подшитых кожей), а также рубахи, штаны и даже одеяла (ватолы). Из козьего пуха вязали платки, шарфы, из верблюжьей шерсти – халаты, кофты и носки.

Повсеместно вязальным промыслом занимались и в селах Астраханской губернии. На Никольской ярмарке в Дубовке едва ли не главным товаром были чулки, носки и варежки, изготовленные мастерицами из Царевского уезда Астраханской губернии. Скупкой вязаных изделий в селах Царевского уезда занимались многие торговцы – жители Дубовки[8].

Бабьи «запрядки» начинались в деревнях поздней осенью – обычно со дня Козьмы и Демьяна (1 ноября). В некоторых селах Саратовской губернии женщины и девушки в этот день шли в церковь и оставляли на амвоне мотки ниток, спряденных в прошлом году. Совершая этот обряд, они надеялись обеспечить себе успех в будущих запрядках[9]. Зимними вечерами девушки собирались на посиделки. Отпуская их, родители давали «урок»: сколько напрясть ниток или связать на спицах. За зиму две взрослые женщины и две девушки (члены одной семьи) успевали выткать 150 метров полотна и 30-50 метров сукна. И это при том, что тканье не было их единственным занятием.

У донских казаков существовало понятие «бабьих» или «суконных» денег. В некоторых казачьих семьях глава семьи – большак — уступал часть таких доходных статей, как обработка шерсти, изготовление масла, заготовка пуха и перьев, своей жене и снохам. При этом он не покупал ни им, ни их детям, никакой одежды. «Бабьим» хозяйством женщины-большачки распоряжались двояко: в одних случаях мать-хозяйка продавала все, а на вырученные деньги покупала себе, снохам и их детям одежду. В других случаях, она продавала только масло, молоко, пух и перья; шерсть же делила поровну между снохами (часть забирала себе). В течение зимы женщины пряли нитки и изготавливали сукно, которое затем продавали на ближайшей ярмарке. Вырученные «суконные» деньги они использовали «по своей воле»[10].

В селах Саратовской губернии во второй половине XIX в. было распространено ковроделие. Занимались им преимущественно украинские поселенцы. В слободах Михайловке и Покровской выделывали ковры из крашеной коровьей и овечьей шерсти и войлоки и кошмы – из верблюжьей. Изготавливали здесь ковры в небольшом количестве и продавали «на месте, из первых рук»[11].

В более значительных масштабах ковроделием занимались женщины в г. Камышине, посаде Дубовка, в некоторых приволжских селах, а также в двух религиозных общинах – Грязновской (Камышинского уезда) и Тихвинской (Царицынского уезда). Особенно славились своими коврами дубовские мастерицы. Здесь ковродельный промысел приобрел наиболее организованные формы, а готовые изделия отличались своеобразием. Ковры мастерицы либо продавали перекупщикам, либо сами продавали их на пристани в Камышине, собираясь здесь в большом количестве у каждого прибывавшего парохода[12].

Выяснением истоков ковроделия в Дубовке занималась С.А. Давыдова. На ее расспросы дубовские мастерицы говорили, что считают свое дело «хохлацким», добавляя при этом, что работа их «чистая, не «русацкая» какая-нибудь, и занимаются они ею «испокон веку»[13]. Скорее всего, промысел этот был завезен сюда украинскими переселенцами, основавшими Дубовку.

Первоначально изготовлением ковров занимались отдельные мастерицы, самостоятельно выполнявшие все технологические операции, начиная с прядения и окраски шерсти. Однако со временем число самостоятельных коверщиц сокращалось, и промысел к концу 80-х гг. XIX в. сосредоточился в руках нескольких мастериц, снабжавших материалом и заказами зависимых от них надомниц. Связано это было и с растущей конкуренцией и с тем, что не всякая мастерица была в состоянии справляться с окраской шерсти. Мастерицы-хозяйки закупали шерсть большими партиями на кожевенных заводах и раздавали пряхам-надомницам. Дальнейшую работу – ссучивание шерсти в две нити, мытье и окрашивание хозяйки выполняли сами. Готовые нити передавались надомницам-коверщицам, получавшим сдельную плату. Иногда коверщицы работали в доме хозяйки, на ее станах[14].

Специалисты считали, что более успешному сбыту дубовских ковров мешали не только грубоватые рисунки и слишком резкие цвета, но излишний вес. Тем не менее, на местных рынках они пользовались большим спросом, а перекупщики при продаже нередко завышали цену в два раза против первоначальной. Между тем, сами ковровщицы, зависимые и от перекупщиков, и от хозяек-мастериц, имели от своего промысла очень скромные заработки. Работа их была кропотливой: даже очень опытная коверщица могла изготовить в день не более четверти погонного метра ковра шириной 90 см; в день они получали от хозяйки 15-18 копеек.

 

Подготовка материала. Обработка льна, конопли и шерсти.

Для тканья использовали шерстяные, конопляные и льняные нитки. Лен в Нижнем Поволжье и на Дону высевали в незначительном количестве, преобладала конопля. Обычно коноплю сеяли на огородах, вблизи домов или же в специальных конопляниках. Место для конопляников выбирали по берегам рек или балок. Земля под посев льна и конопли требовала особо тщательного ухода. После вспашки ее разрыхляли заступом, почти ежегодно удобряли навозом. Сеяли руками «вразброс» в мае – начале июня[15].

Уборку конопли начинали в августе. Ее дергали руками в два приема. Когда она отцветала, выбирали мужские стебли (поскань). Женские стебли (конопли) оставляли дозревать и собирали в начале сентября, когда созревало семя. Выдернутые стебли ставили «шалашиком» для просушки. Молотили палками и вальками на разостланных пологах.

После обмолота семян коноплю вымачивали в прудах и речках. Для закрепления стеблей в воде делали небольшие плотики. На них укладывали коноплю и присыпали землей, камнями так, чтобы плотики были погружены в воду. Вымачивали стебли в течение 7-10 дней до тех пор, пока не разлагались вещества, склеивающие волокна между собой и с древесиной стебля. Важно было не упустить момент прекращения вымачивания. Передержанные в воде стебли давали непрочное волокно. Если же их вынимали из воды раньше срока, кострика (верхний слой стебля) плохо отделялась от волокна, и само волокно было загрязненным. Вынутые из воды стебли вновь ставили на берегу «шалашиками» для просушки. Их затем вывозили и складывали во дворе, в сарае или под навесом.

Для отделения кострики от волокна стебли конопли нужно промять на специальной мялке. Такую мялку изготавливали из двух дощечек (или из бревна с выемкой), укрепленных наклонно на подставках (рис. 1). Между дощечками на деревянном гвозде подвижно крепилось ножевидное деревянное било (язык), трехгранное в сечении, с острым краем, направленным вниз. Работница укладывала под било пучок конопли и нажимала на него. Когда кострика отставала от волокна, пучок трепали, ударяя его о подставку – таким образом удалялись остатки костры и мелких грубых частиц волокна. Из общего количества волокна в среднем получалось 83 % мычки и 17 % отрепья. Мычка – длинные волокна – поступала в дальнейшую обработку. Из отрепьев пряли грубые нитки для мешков.

Затем волокна толкли в ступке клеваком — большим деревянным молотком со слегка заостренной ударной частью. После этого конопли складывали в амбар, а зимой длинные волокна чесали на деревянном гребне. Гребни использовали деревянные, с длинной ручкой. Конец ручки вставляли вертикально в отверстие донца или в скамью. Волокна крепились на зубьях гребня. Придерживая их левой рукой, правой расчесывали маленькой деревянной гребенкой (мыкали). Расчесанные волокна поднимали кверху и закрепляли на зубьях гребня так, чтобы они не мешали чесать оставшиеся пряди. Затем их скручивали свертком (мочкой). Обработанные таким образом волокна можно было прясть.

В крестьянских хозяйствах использовали все отходы от обработки конопли и льна. «Хлопьями» утепляли кофты, используя их вместо ваты. Иногда их пряли, готовые, очень грубые нитки вываривали в золе и ткали из них мешки. Кострикой разжигали печи[16].

Для стрижки овец использовали специальные ножницы в виде упругой пластины, согнутой вдвое. Для того чтобы подготовить состриженную шерсть к прядению, нужно было придать волокнам одно направление. Если хотели получить грубые нитки для вязания чулок и перчаток, шерсть перебирали руками. Шерсть, предназначенная для тканья, требовала особой обработки, ее чесали на гребне. Деревянный гребень с длинными тупыми и редкими зубьями закреплялся вертикально в отверстие донца – специальной доски, которая укладывалась на лавку. Небольшой клок шерсти нанизывали на зубья и разводили в стороны, разделяя шерсть на две части. Затем половинки складывали и повторяли движение до тех пор, пока волокно не ложилось в одном направлении. Обработанную таким образом шерсть сворачивали в кудель.

Пряли пряжу двумя способами: на веретене и самопрялке. При прядении на веретене кудель крепилась с помощью бечевки на прясле (вертикальной доске, вырезанной в форме весла) или так называемой рогульке. Нижним концом прясло или рогулька вставлялось в донце, лежащее на лавке (рис. 2). Пряха сидела на лавке так, чтобы кудель располагалась слева от нее. Веретено — простая палочка с утолщением посередине. Верхняя часть веретена называлась носком, нижняя – пяткой (рис. ). Начиная прясть, пряха привязывала к средней части веретена хлопчатобумажную нитку примерно в полметра длиной и обматывала ее вокруг веретена несколько раз по часовой стрелке. Затем, сделав скользящий угол, закрепляла нитку на носке. Иногда на веретено надевали небольшой грузик – пряслице (рис. 3). Тремя пальцами левой руки пряха вытягивала из кудели полоску шерсти (шириной 0,5 см, длиной 2-3 см), присоединяла ее к концу хлопчатобумажной нити и скручивала их вместе по часовой стрелке, помогая веретеном. При прядении пряха держала веретено тремя пальцами правой руки за носок и равномерно вращала по часовой стрелке. Тремя пальцами левой руки она все время вытягивала волокна из кудели. Выработав нить в метр длиной, пряха наматывала ее на пальц3ы левой руки и накручивала на среднюю часть веретена. Нитку она закрепляла скользящим узлом на носке и продолжала прясть, периодически накручивая готовую пряжу на веретено от середины вниз.

В конце XIX в. в деревнях появились самопрялки, производительность которых почти в семь раз превышала производительность веретена (рис. 4). Но, несмотря на это, прядение на веретене сохранялось еще долгое время. Так, старообрядцы отказывались покупать самопрялки, говоря, что «качание их ногою есть род пляски, угодной дъяволу»[17].

samopryalka
Самопрялка. Архив Музея казачьего быта

Нитки для тканья и вязанья нередко окрашивали, используя для этого луковую шелуху, кору ольхи и яблони, дубовые «чернильные» орешки, листья яблонь и берез, подмаренник, дрок и пр.[18]. Нитки перед окрашиванием перематывали с веретен и шпулек в мотки, мотая их через плоскость стола или лавки. Коверщицы окрашивали нитки для ковров в медных или чугунных котлах, вмазанных в печи. Пряжу мастерицы сматывали мотками и надевали на палки, концами опирающиеся на края котлов. Во время варки мотки несколько раз переворачивали, чтобы та часть нитей, которая была наверху, оказалась погруженной в отвар. Окрашенные мотки промывали в речке или в пруду. С 70-х гг. XIX в. для окраски тканей и пряжи в деревнях стали применять фабричные анилиновые красители: фуксин, анилин синий, яркий зеленый и др. [19].

 

Техника тканья

Из спряденной и смотанной в клубки пряжи нужно было сновать кросна, то есть основу для тканья. Сновали кросна по стене избы – от угла до угла, связывая нити клубков между собой. Стена служила условной величиной для измерения холста: хост «в одну стену», «в две стены». Перед началом снования в стену, немного отступив от угла, втыкали колышки на расстоянии 15-20 см. друг от друга по вертикальной линии. Такой же ряд колышков (параллельный первому) располагался у другого угла избы. Расстояние между этими рядами называлось стеной. Между колышками первого и второго ряда вставляли добавочный колышек, который разъединял будущий зев (рис. 5).

Сновали сразу с двух клубков. Обе нитки перекидывали через два крюка, воткнутые в потолок. Затем каждая нитка раздельно вставлялась в отверстие сновальной лопатки – юрка. Юрок представлял собой палочку (до 20 см. длиной), на концах которой делались поперечные надрезы (примерно до половины толщины палочки). С торцов палочки шилом проделывали отверстия, доходящие до надрезов. Нитку пропускали сквозь отверстия и выводили на поверхность палочки через надрезы. Концы обеих ниток связывали вместе.

Начинали сновать с нижнего колышка первого вертикального ряда; при этом одну нитку проводили над колышком, другую – под ним. Затем обе нити направляли к нижнему колышку второго ряда (получалась «первая стена»), далее от него – ко второму колышку первого ряда («вторая стена»), далее – ко второму колышку второго ряда («третья стена») и так далее. Готовую основу складывали петлями в виде косы.

Процесс снования по стене был трудоемким: приходилось непрерывно переходить от одного угла стены к другому. Чтобы отсновать холст в «12 стен» при длине стены в 3,2 м., нужно было пройти в общей сложности 16 км. К тому же в народе существовало поверье, по которому нужно было закончить кросна в течение одного дня, иначе их «заберут черти и перепутают нитки»[20]. Со временем снование по стене было заменено снованием с помощью рамочной вертящейся сновалки.

Тканье осуществлялось на горизонтальном стане (рис. 6). Сущность работы такого стана заключалась в механическом чередовании зева при помощи системы нита и подножек и прибивания утка (поперечных нитей) при помощи берда. Бердо представляло собой рамку, заполненную тоненькими (чаще всего камышовыми) пластинками. В просветы между пластинками протягивали нити основы. Бердо вкладывали в набилки – раму из двух горизонтальных планшеток с продольными желобками. Верхняя планшетка свободно поднималась и опускалась по боковым планкам, вставленным в нижнюю планшетку. Бердом прибивали уток.

Нити основы натягивали через два навоя. Навой – это вал с цилиндрическим утолщением на конце. В середине вала (во всю его длину) прорезали желобок. В желобок вкладывали пруток с надетыми на него петлями основы. В утолщенную часть вала вставляли палочку-притужалок, который закреплял вал, не давая ему вращаться. Передний навой, на который наматывалась ткань, назывался полотняным. На задний навой натягивались нити основы. Он назывался пряжным.

Для образования зева служили ниты. К ним крепились веревкой подножки в виде сновальной дощечки (по форме ступни). Нит представлял собой два параллельных прутика, соединенных двумя рядами нитяных петель, продетых поперечно одна в другую (то есть верхний ряд петель через нижний). Для изготовления нитов брали дощечку, не нее навязывали петли. Затем дощечку выдергивали, а вместо нее в петли вставляли тонкий прутик. Потом делали второй ряд петель (на той же дощечке), зацепляя каждую петлю этого ряда за петлю первого ряда. Когда дощечка заполнялась петлями, ее опять выдергивали и вставляли прутик. Готовые ниты и набилки с помощью веревочных петель и палочек подвешивали к верхней части подставки стана.

Нити на стан навивали в четыре приема:

  1. нити основы брали по две и продевали через ниты так, что одна нить проходила через верхнюю петлю первого нита и между петлями второго нита, а другая – между петлями второго нита и в нижнюю петлю первого нита;
  2. нити попарно продевали через пластины берда;
  3. концы основы попарно привязывали к прутку, вложенному в желоб полотняного навоя;
  4. уток пропускали обычным полым челноком ладьевидной формы; в середину челнока вставлялся деревянный или железный пруток, на который надевалась цевка – бумажный цилиндрик или просто обрезок камышинки с намотанной нитью утка (рис. 7).

Самым простым и распространенным способом тканья была простая холстина — полотняное переплетение. Чтобы получить такую ткань, нужно было располагать нити крестообразно: нити утка перпендикулярно нитям основы. Изготавливалась «простая холстина» на двух подножках и использовалась для шитья рубашек, штанов и пр. Из шерстяных ниток техникой полотняного переплетения ткали пониток. Иногда пониток делали полушерстяным – основа была пеньковой. Из понитка шили юбки, верхнюю одежду. Холст всегда ткали из нитей натурального цвета. Шерстяные ткани могли быть одноцветными (из предварительно окрашенных ниток) и «узорчатыми» – клеткой, в полоску и т.д. В рядно ткали на 4 подножках, нажимая их подряд. Эту технику тканья использовали для изготовления шерстяных тканей, из которых потом валяли сукна. Сукно, таканое на 4 подножках, называлось рядным, в отличие от простого, тканого на двух подножках. Из конопляных ниток в рядно ткали дерюжки (небольшие напольные коврики), полога, мешки. Излюбленный узор для дерюжек – «сосенки». Их ткали, сочетая яркие полосы и узоры. Иногда по утку («в потычки») пускали полоски старых тряпок и лоскутьев или же спряденные конопляные хлопья. Но особенно ценились чистошерстяные дерюжки. В нашем крае они были обязательной частью приданого невесты.

Снятые со стана готовые ткани подвергались дальнейшей обработке. Холсты выносили к реке. Погружали в воду, а затем отбивали деревянными вальками. После этого расстилали под солнцем на мокром лугу. Иногда хосты выщелачивали: клали на ночь в котлы с раствором березовой золы. Но и после такой обработки полотна оставались грубыми. Новая посконная рубаха, по словам крестьян, «колом стояла» на теле. Но зато она была прочной, хорошо впитывала влагу и пропускала воздух: телу в ней легко дышалось.

Часть холстов отдавали красильщикам, которые имели в больших селах мастерские-красильни. Были и бродячие красильщики, работавшие на ярмарках или переходившие из села в село. Для окраски тканей в домашних условиях крестьянки Саратовской губернии использовали яблоневые листья. Выдержанные в их отваре ткани окрашивались в малиновый цвет. Таким способом окрашивали готовые шерстяные ткани, пряжу для пестряди, кушаки и пояса[21]. Донские казачки красили шерстяные ткани для сукманов в черный цвет. Для этого приготавливали краску из смеси дубовой коры, железной ржавчины и хлебного кваса.

Для изготовления сукна шерстяные ткани подвергали валянию. Валяли двумя способами: вручную (по шероховатой поверхности) и в толчеях с ветряным или водяным приводом. Для валяния первым способом применяли специальную терку, которая представляла собой деревянный брусок с рубчатой поверхностью. Ткань наматывали на скалку и, поливая горячей водой, катали рубелем по терке. Однако такой способ использовали редко из-за его трудоемкости.

Водяные и ветряные толчеи представляли собой систему ступ с пестами. Пест приводился в движение валом, который был связан с водяным колесом мельницы или с приводом ветряка. При этом сукно поливалось горячей водой[22]. После валяния сукно делалось прочным и гладким. В конце XIX в. из валяного сукна шили женские кохты, зипуны, зипунные пиджаки (род мужской куртки). Особенно ценились длинные (до пят) зипуны с башлыками; их брали в дорогу, они хорошо защищали от дождя и ветра.

 

Плетение кушаков. Вязание

Из шерстяных ниток во многих селениях края изготавливали кушаки и пояса. Для этого использовали технологию примитивного тканья – с помощью палочек и дощечек. Принцип плетения был тот же, что и на станах – плетение осуществлялось за счет образования зева из нитей основы, в который продевали уток (поперечную нить).

В поселениях донских казаков женщины плели сетчатые кушаки на палочках, без утка. Процесс изготовления таких кушаков включал две основные операции: снование и собственно плетение (рис. 8). Снование осуществлялось на скамье, в которую вбивали четыре больших гвоздя. Толщина основы (количество в ней нитей) зависело от желаемой ширины кушака (рис. ). По окончании снования пасму связывали в двух местах: в точках перекрещения ниток.

Готовая к плетению основа представляла собой два соединенных мотка, со взаимно пересекающимися в центре нитями. Один моток привязывали к потолочному брусу – матице, второй удерживался ступней ноги так, чтобы основа находилась в наклонном положении (рис. ). Нити перебирали руками выше места сцепления, взаимно перекрещивая их, то есть – четные нити подвигали к себе, нечетные – от себя. В результате образовывалось свободное пространство – зев, в которое вкладывали палочку. Палочки готовили заранее – одинаковой толщины, гладко выструганные. Количество их могло быть разным – от 10 до 30 штук. Затем нити перебирали таким же образом выше палочки, но в обратном порядке – передние от себя, задние – к себе. В образовавшийся зев вкладывали новую палочку. Когда палочки заканчивались, нижнюю вытаскивали и последующей палочкой петли с силой прибивали вниз. Работа шла по кругу. Закончив движение по верхнему мотку, основу переворачивали так, что теперь нижний моток крепился к матице, а верхний (уже сплетенный) оказывался внизу. Процесс плетения повторялся на другом мотке. Немного не доходя до середины, нити перерезали. Из остатков делали кисти.

Обычно кушаки плели из шерсти, окрашенной в яркие цвета – красный, синий. Носили их поверх шуб и полушубков, дважды опоясываясь по талии и «подтыкивая» концы.

Для изготовления вязаных вещей использовали обычно металлические спицы или толстые железные крючки. Готовые вязаные вещи складывали в деревянную долбленую ступу, заливали горячей водой толкли пехтелем – длинной палкой с утолщениями на концах- чтобы они увалялись. Некоторые мастерицы варежки, носки и перчатки уваливали на терке-валюхе – толстой доске из твердого дерева с нарезанными зубцами. Один конец валюхи опускали в таз с горячей водой, другой прижимали к груди. Вязаную вещь смачивали в воде и с силой терли руками по поверхности валюхи. Для варежек, перчаток и Чулков вырезали из дерева формы. После того, как вещи свалялись, их сушили, натянув на эти формы. Варежки после просушки расчесывали гребнем и иногда слегка натирали мелом[23].

 

Ковроделие

Ковры изготовляли на вертикальном ткацком стане, который представлял собой деревянную раму, сделанную из толстых брусьев (рис. 9). Верхней перекладиной рама крепилась к потолку избы, нижней упиралась в пол. Кроме перекладин к вертикальным стойкам рамы внизу и вверху крепились навои – валы, на которые натягивались нити основы[24].

Реконструировать процесс навивки основы на стан позволяют материалы, собранные на Украине в XIX в. и обобщенные в середине XX в. Н.И. Лебедевой[25]. В качестве основы использовали толстые пеньковые нити, смотанные в клубок. Натягивали основу с помощью палки, по длине немного большей, чем предполагаемая ширина ковра. Конец нити основы коверщица привязывала к концу палки и передавала палку своей помощнице, стоящей на какой-нибудь подставке или просто на лавке. Клубок ниток оставался в руках у первой работницы. Ее помощница перекидывала палку через верхний навой на заднюю сторону стана. Затем палку подводили под нижний навой на переднюю сторону стана. Первая работница прижимала палку к нижнему навою так, чтобы ее конец с привязанной нитью лежал у левой стойки рамы. Нить с клубка протягивали между палкой и нижним навоем и передавали клубок наверх. Там его перекидывали через верхний навой, вновь опускали вниз, нитью обвивали сверху палку, вновь протаскивали ее между палкой и нижним навоем и передавали наверх. Так получалась первая пара нитей основы. Навивку продолжали до конца рамы, конец нити привязывали к палке справа.

В итоге на передней стороне рамы навивались нити основы так, что одна нить шла под палку, другая проходила через нее сверху. Прижатая к навою палка разделяла основу на два ряда нитей – передний и задний.

Для перекрещения нитей основы использовали плоскую палку-линейку. Ее продевали сквозь нити основы (параллельно навою, примерно на полметра выше) так, чтобы передние нити, отведенные назад, и задние, притянутые вперед, образовывали перекрестие – зев.

Для того, чтобы можно было менять положение передних и задних рядов основы, к задним нитям (то есть к тем, которые шли под линейкой) привязывали отдельные крепкие нитки длиной 10-15 см и выводили их наружу сквозь передние нити основы. Затем пучок этих нитей (по 10-15) привязывали к длинной палке (диаметром 5 см). Потянув на себя палку, можно было вывести вперед нужный пучок нитей заднего ряда основы.

При тканье первую нить утка пропускали справа-налево. Линейку при этом ставили ребром, чтобы зев был шире, и в него удобнее было пропускать челнок. Затем линейку возвращали в прежнее (плоское) положение, притягивая на себя поочередно палки с нитями заднего ряда (меняя таки образом задний и передний ряды основы) и пропуская вторую нить утка[26].

Техника тканья дубовских ковров заключалась в чередовании нитей утка с так называемыми стручками. «Стручки» нарезали из разноцветной пряжи. Чтобы они были одинаковой длины, нитки разных цветов аккуратно наматывали на палку (примерно в 2 см диаметром), а затем вдоль всей длины палки разрезали их ножницами. Полученные кусочки шерсти одинаковой длины раскладывали по цвету в отделениях специального ящика, который всегда стоял справа от мастерицы.

Работала коверщица, сидя на низенькой скамеечке. Из ящика она брала «стручок», пропускала его между двух нитей основы (переднюю и заднюю) и туго завязывала узелок. Когда такими «стручками» была пройдена основа во всю ширину ковра, в зев пропускали челнок с толстой нитью, ссученной из коровьей шерсти. Прибивали нить утка деревянным гребнем. Его делали из доски (толщиной 1,5-2 см и длиной 25 см), один край которой был скошен и заканчивался толстыми зубьями. Посередине доски под косым углом крепилась ручка. Изготовив 50-60 см ковра, мастерица выравнивала «стручки» ножницами и наворачивала готовый кусок на вал или же просто перетягивала основу на навоях так, чтобы можно было продолжать работу дальше[27].

Завязывание «стручков» было делом несложным, но требовало большой усидчивости и терпения. Обычно к этому привлекали девочек с 9-10 лет. Взрослая мастерица садилась в центре, а девочки-ученицы располагались на маленьких скамеечках по обе стороны от нее. На свободные нити основы крепился рисунок с узорами, глядя на который, мастерица подбирала шерсть нужного цвета. Девочки работали под ее руководством, осваивая постепенно весь процесс тканья[28].

По воспоминаниям старожилов, еще в начале XIX в. мастерицы использовали так называемые «персидские» узоры. Однако впоследствии традиция эта была утрачена, и в 80-х гг. XIX в. на дубовских коврах пышно цвели яркие розаны, позаимствованные из приложений к модным журналам[29].

Примечания и литература

[1] Тимощенков И. Урюпинская станица и прилегающие к ней местности // Донские областные ведомости. 1875. № 82.

[2] Вся Астрахань и весь Астраханский край. Памятная книжка Астраханской губернии на 1913 г. Астрахань, 1913. С. 23.

[3] Военно-статистическое обозрение Российской империи. Саратовская губерния. СПб., 1852. С. 145.

[4] Тимощенков И. Указ. соч.

[5] Военно-статистическое обозрение… С. 145.

[6] Давыдова С.А. Кустарная промышленность Саратовской, Пензенской и Московской губерний. Исследования 1988 г. // Отчеты и исследования по кустарной промышленности в России. СПб., 1892. Т. 1. С. 25-27.

[7] Минх А.Н. Историко-географический словарь Саратовской губернии. Саратов, 1898. Т. 1. С. 127-128.

[8] Вся Астрахань… С. 23.

[9] Минх Н.А. Народные обычаи, обряды, суеверия и предрассудки крестьян Саратовской губернии. Саратов, 1890. С. 111.

[10] Тимощенков И. Общественный быт и юридические обычаи Казанской станицы // Донские областные ведомости. 1873. № 40.

[11] Военно- статистическое обозрение… С. 146.

[12] Карабгин П. Из путевых заметов // Восток. 1867. № 32.

[13] Давыдова С.А. Очерк производства ковров в России // Кустарная промышленность в России. СПб., 1913. С. 300. Она же. Кустарная промышленность… С. 29.

[14] Давыдова С.А. Кустарная промышленность… С. 29.

[15] Леопольдов А. Конопля // Журнал Министерства государственных имуществ. 1843. Ч. IX. С. 135-136.

[16] Материалы Этнографической экспедиции Волгоградского государственного университета (далее МЭЭВолГУ), 1987. Т. 1.

[17] Надеждинский Г. О народных суевериях в южной полосе Аткарского уезда // Саратовский справочный листок. 1877. № 21.

[18] МЭЭВолГУ, 1987. Т. 1; Порай-Кошиц А.Е. Отбельно-красильно-набивной промысел // Кустарная промышленность России. Разные промыслы. СПб., 1913. С. 411.

[19] Порай-Кошиц А.Е. Указ. соч. С. 411.

[20] Лебедева Н.И. Прядение и ткачество восточных славян // Восточнославянский этнографический сборник. М., 1956. С. 497.

[21] Лепольдов А. Краска из яблоневого листа. ГАСО. Ф. 407. Оп. 2. Д. 1775. Л. 274.

[22] Лебедева Н.И. Указ. соч. С. 534.

[23] МЭЭВолГУ, 1987. Т. 1.

[24] Давыдова С.А. Кустарная промышленность… С. 31.

[25] Лебедева Н.И. Прядение и ткачество восточных славян // Восточнославянский этнографический сборник. М., 1965. С. 540-544.

[26] Там же.

[27] Давыдова С.А. Кустарная промышленность… С. 32.

[28] Там же.

[29] Там же. С. 34.

[свернуть]
 

При частичном или полном заимствовании материалов указание автора и ссылка на источник обязательны.


Читайте также: