«Казаки возвращаются!»: история и судьба одной научной теории

[1]

Несмотря на то, что в статье речь пойдет о судьбе научной теории, относящейся только к казачеству, можно утверждать, что исследуемая нами ситуация имеет отнюдь не частное значение, а является составной частью масштабного процесса, начавшегося на обширном постсоветском пространстве. Речь идет о создании «этногенетических исторических мифов», призванных консолидировать и мобилизовать этносы и этнические группы в их борьбе за восстановление «исторической справедливости». В.А. Шнирельман выделил основные составляющие «этногенетических исторических мифов»: обоснование древнего происхождения, обретение родины, расцвет собственной государственности («золотой век»), борьба с завоевателями или врагами веры, потеря прежнего статуса и пр. (39:18). Этнические мифы имеют универсальный характер, история их создания вполне соизмерима с историей «человека этнического», но в современных условиях все чаще основой таких мифов служат вольно трактуемые научные теории. Мы рассмотрим роль одной научной концепции в создании современной «казачьей мифологии».

В 1990 г. в серии «Книжные редкости Дона» вышло репринтное двухтомное издание книги Е.П. Савельева, посвященное исследованию древней и средневековой истории казачества. Эта книга была издана в Новочеркасске в 1915-1916 гг. и в то время не получила широкого научного и общественного резонанса в силу специфики и сложности тогдашней ситуации в России. Возможно, это исследование ждало бы полное забвение, если бы не очередной коренной перелом в истории нашей страны, происходивший на рубеже XX-XXI вв.

К этому времени уже вполне оформилось так называемое «казачье возрождение» – движение за восстановление политических и иных прав «казачьего народа», попранных большевистским режимом. Одним из главных требований лидеров движения было признание за казачеством статуса репрессированного народа и восстановление автономной Области Войска Донского. Однако эти требования нуждались в серьезном обосновании, в идейной, идеологической и научной базе. Переиздание книги Е.П. Савельева сыграло огромную роль в этом процессе.

the-cossacks

К репринтному переизданию книги Савельева 1990 г. прилагалась статья известного специалиста по средневековой истории донского казачества Н.А. Мининкова, названная издателями «Альтернативный взгляд советского историка» (20). Это название трудно считать точным. Взгляд Н.А. Мининкова не был «альтернативным»: им был дан вполне объективный и корректный комментарий теории Савельева, чьи изыскания не были передовыми, они, скорее, соответствовали научному уровню XVIII — п.п. XIX в. Не соответствовало и научное кредо самого Н.А. Мининкова определению «взгляд советского историка»: его исследования никогда не страдали идеологизированностью, зато всегда отличались скрупулезным и мастерским анализом письменных источников. Меж тем, поданные в определенном ракурсе комментарии специалиста воспринимались многими читателями репринтного издания, как, безусловно, устаревшие и заведомо нелояльные по отношению к казачеству.

Теория Е.П. Савельева стала последним словом в акции, начатой донскими историками еще в начале XIX в. По мнению Н.А. Мининкова, это был ответ нарождающейся донской историографии на официальную оценку ранних казачьих сообществ, как носителей антигосударственных настроений (чье происхождение «не весьма благородно»), закрепленную в трудах Н.М. Карамзина (16: 86-87). Мнение о формировании донского казачества из числа беглого русского населения был отражено и в работах историков более позднего времени: С.М. Соловьева, Н.И. Костомароваи др. (33: 304-305, 670; 17: 409). В ответ все набиравшее силу донское дворянство в лице новых казачьих историков выдвигало одну за другой теории происхождения донских казаков от «когорты невиданных в прошлом героев, имевших самое древнее и высокое происхождение» (28: 14). В истоках казачества донские историки искали какой-либо древний народ, отрекаясь от «неблагородных» социальных корней. Так, автор первой истории Войска Донского А. Попов писал о происхождении донцов от легендарных амазонок (25: 1-2, 12-14). Настаивал на раннем происхождении донского казачества (от азовских казаков, которые были потомками славян, несших службу у хазар еще в VIII –X вв.) полковник В.М. Пудавов (26: 61-78). Но, пожалуй, в наибольшей степени поисками древних и благородных корней казачества увлекся именно Е.П. Савельев, начавший свое исследование с древних ариев и связавший происхождение казаков с этруссками и троянцами, примешивая к ним скифов, сарматов, и хазар (28: 282-299). По этому поводу Н.А. Мининков писал: «Все эти народы очень сильно разделялись друг от друга во времени и пространстве, принадлежали к самым различным языковым семьям и группам и не имели антропологического сходства, что, однако, не помешало Е.П. Савельеву говорить о них как о славянах» (20: VII). В своих построениях Е.П. Савельев использовал характерный для науки XVIII в. метод «символической этимологии». Согласно этому методу, этноним «сарматы» выводился из русского «сыромятники»; «сколоты» – из «сколачивать», «геты»- из «геть» (двигаться вперед). Таким способом обосновывались славянские корни самых разных древних народов, и все они попадали в число предков донских казаков, издавна населявших южнорусские степи. Последними, вошедшими в число этих предков, по мнению Е.П. Савельева, были хазары и бродники. Справедливости ради стоит сказать, что мысль о наличии прямой связи между донскими казаками и хазарами и бродниками высказывалась много позднее некоторыми советскими историками, представителями так называемой «бродницкой теории» (19; 6; 3; 6; 24). Однако никому из этих исследователей не удалось обнаружить ни одного источника, указывающего на наличие непосредственной связи и преемственности между донскими казаками и бродниками (или казаками и хазарами). Не было таких источников и в распоряжении Е.П. Савельева.

Дальнейшая история донских казаков, по Е.П. Савельеву, складывалась следующим образом. Монголо-татарское нашествие на Русь закончилось образованием Золотой Орды. Свойственная ее правителям веротерпимость способствовала тому, что вольные казаки (известные под именами бродников, алан, чигов, гетов и касогов) по-прежнему оставались жить в Диком Поле. Они служили татарским ханам (некоторые нанимались на службу к русским удельным князьям), сопровождали баскаков, составляли передовую конницу в татарских войсках. С принятием Золотой Ордой ислама часть казаков была частично ассимилирована татарами (с XVI в. они стали известны под именем казаков ордынских)[2], а другие, дабы избежать ассимиляции, покинули пределы Дикого Поля, рассеявшись по просторам Руси вплоть до Новгорода и Соловецких островов. Большая же их часть осела в Рязанском и Северском княжествах, в верховьях Дона и Донца. В середине XVI в., когда Российское государство окрепло, а Орда оказалась раздробленной на отдельные ханства, казаки начали возвращаться в Дикое Поле, объявив настоящую войну мусульманскому миру. История донских казаков в XVI в. реконструировалась Е.П. Савельевым уже на основе известных письменных источников, и его выводы о процессе складывания и укрепления казаков на Дону, об их взаимоотношениях с Россией, Крымом и ногаями не вызывали серьезных возражений у поздних комментаторов.

Такова самая общая канва научной теории Е.П. Савельева о происхождении и ранней истории донских казаков. Почти век спустя эта теория приобретет вид почти мифологического конструкта, укладывающегося в классическую схему: истоки (бытие)-исход-возвращение.

Отметим, впрочем, что версию «казаки-народ» отстаивали и развивали уже за пределами России в 1920-х гг. историки-эмигранты И. Белый, Т. Стариков, М. Фролов, И. Быкадоров и др. (см.: 18). Их труды также стали активно переиздаваться в 1990-х -2000-х годах. Но переиздание книги в Савельева в 1990 г. было и «первой ласточкой», и одновременно, что называется, выстрелом в самое яблочко. Набиравшее мощь казачье возрожденческое движение требовало признания за казаками статуса самостоятельного народа (обосновывался тезис о том, что большевистская политика «расказачивания» была геноцидом) и настаивало на политической реабилитации вплоть до восстановления казачьей автономии. Теория Савельева давала участникам движения «двойной козырь»: с одной стороны, обосновывала статус казачества как особого (к тому же весьма древнего) народа и его притязания на «историческую родину», с другой стороны, объясняла последующее верное служение казаков России, как второй, приютившей их в скитаниях, родине.

В изысканиях «неоказаков» идеи Е.П. Савельева тесно переплетаются с творческим наследием «казачьего зарубежья», но именно его книга стала, без преувеличения, настольной для многих людей, интересующихся прошлым казаков и озабоченных их настоящим[3]. Она же легла в основу обоснования националистической идеологии «неоказаков». По всей видимости, мало кто, из читавших ее, обратил внимание на «альтернативный взгляд советского историка» (на него впоследствии ссылались лишь немногие специалисты-казаковеды).

К тому же издание «Древней истории казачества» 2002 г. было сопровождено комментарием других специалистов, авторов так называемой «новой хронологии» — А.Т. Фоменко и Г.В. Носовского. Комментаторы полностью согласились с Е.П. Савельевым в том, что казаки «имеют древнюю историю»; ошибался исследователь, по их мнению, лишь в хронологии. Нашествие «казаков-арийцев» и их распространение из Арианы по всей Западной и Южной Азии на самом деле относится ко времени великого монгольского завоевания (согласно версии Фоменко и Носовского, происходившего в XIV, а не в XIII в.) (30: 5-7). Невозможность подтверждения сделанных выводов соответствующими письменными источниками исследователей нисколько не смущает, так как, согласно их теории, имеющие источники фальсифицированы. Так версии Е.П. Савельева привелось послужить в качестве одной из иллюстраций к теории «новой хронологии».

И лидеры, и рядовые участники возрожденческого казачьего движения восприняли теорию Савельева как своего рода катехизис. На первых научно-практических «казачьих конференциях» 1990-х гг., присутствующие на них участники движения постоянно задавали докладчикам вопрос «на засыпку»: «Считаете ли вы казаков народом?» При положительном ответе слышались крики «Любо!», при отрицательном или уклончивом – свист, после чего докладчикам предлагали ознакомиться с трудами Савельева.

Так сложилось, что книги Савельева работали на казачий национализм, а вышедший в 1991 г. закон «О реабилитации репрессированных народов» и подстегнул последний, и способствовал еще большей популярности его теории (10). Строго говоря, казачество в тексте Закона было названо культурно-этнической общностью, но включение его в перечень репрессированных народов и наличие слова «народы» в названии Закона привело к тому, что теперь тех, кто сомневался в наличии особого казачьего народа, отсылали ни только к книге дореволюционного исследователя, но и к Закону 1991 г. Так в конструировании казачьей национальной идентичности соединились научная теория и законодательная инициатива федеральных властей. Впоследствии власти попытаются исправить ситуацию: взять казачье движение под контроль и направить его из этнического в социальное русло. Но идея древнего происхождения казачества и теперь уже второго его «возвращения» (возрождения) продолжала жить и находила все большее число последователей.

Она была подхвачена и развита многочисленными исследователями казачьей истории и культуры, относящимися как к околонаучным, так и к научным кругам. В начале XXI в. «казачье возрождение» уже имело свою историю, отраженную в многочисленных трудах казаковедов и участников движения. Переосмыслялась ими и ранняя история казачества. Стало традиционным начинать краткие исторические очерки, предваряющие работы казаков-активистов и некоторых казаковедов с древних ариев, перекидывая далее мостик к скифам, аланам и бродникам. Далее следовала знакомая канва: существование казаков в рамках Золотой Орды; складывание у них собственного (демократического) государства, исход казаков с Дона после принятия монголами ислама; возвращение их в Дикое Поле в середине XVI в. (11; 7; 31; 37 и др.). Согласно этой логике, «казачье возрождение» рубежа XX–XXI вв. именовалось «вторым возвращением» (27). Названия книг «Казаки возвращаются», «История казачества от Рождества Христова до наших дней» и пр. – говорят сами за себя. При этом теория Е.П. Савельева развивалась, казачья история еще более удревнялась, обрастала массой новых и переработанных старых мифов. Различными перепевами теории Савельева буквально забиты многочисленные казачьи сайты и форумы Интернета.

Процесс поиска казаками новой национальной идеи почти полностью вписывается в схему, предложенную В.А. Шнирельманом, однако имеет и свои специфические черты. Попробуем охарактеризовать основные направления этого процесса в виде кратких тезисов.

  1. Определение времени формирования казачества «задолго до Рождества Христова» осуществляется со ссылкой именно на «знаменитого казачьего историка Е.П. Савельева», после чего Дон объявляется и прародиной древних греков, и родиной Олимпийских игр (31: 85-88). В более смягченном варианте история казаков может вестись от Древней Руси и легендарного козака Ильи Муромца (4). Само происхождение казаков также подается в духе Савельева: «Мы – казаки – потомки воинственного народа Сарматов, после Сарматов были половцы, потом Половцы смешались со славянами, отчего и возник этнос казаков» (2).
  2. Обоснование того, что казаки изначально складывались как самостоятельный народ, с неизбежностью приводило лидеров и активистов «казачьего возрождения» к противопоставлению русскому народу, а требования самостийности могли иметь негативные политические последствия. Эту дилемму как нельзя лучше помогала разрешить идея Савельева об уходе казачьего народа на Русь и последующем возвращении на Дон. Так появились идеи и формулировки: «… надо говорить, что мы народ. Сегодня, я считаю, мы должны говорить, что мы создатели российской цивилизации и что казаки и русские – это два государствообразующих народа» (31: 99); «Казаки – часть русского народа, так они себя осознают. Но – особенная часть, особая народность» (2).

Идея «казачьего народа» проникла и в научную среду, нашла отражение в учебниках и учебных пособиях. Так, данное этнографами определение донских казаков в качестве субэтноса в составе русского народа в учебном пособии, написанном по заказу Министерства по делам национальностей, получает новую трактовку: «Отличающиеся по ряду признаков субэтносы, каковыми являются донские казаки, кубанские казаки, терские казаки и др., объединяются в единый этнос – казаки – неотъемлемую часть великого русского народа» (12: 9). Получается очень нескладно (казаки – народ и при этом часть русского народа), но зато вписывается в общую заданную схему: казаки – самобытный этнос; казаки – наиболее активная часть русского народа; казаки – патриоты, защитники интересов Российского государства.

  1. Донские казаки определяются как истово православные, а сама христианская традиция на Дону исчисляется с I в. новой эры и связывается с Андреем Первозванном или с VIII в., но в любом случае она предшествует времени крещения Руси.

Исследователи из научной среды отнюдь не отрицают того, что донские казаки появились в Диком Поле не ранее XV-XVI вв., но нередко так подают материал, что подводят читателю к неизбежному выводу о том, что донские казаки изначально были истово преданы православию. При этом умалчивают о пестром этническом и конфессиональном составе ранних казачьих сообществ, о гонениях на попов, присылаемых из Москвы, о пренебрежении официальной церковью, о значительном числе среди казаков раскольников и пр. (см., например, 13: 71-74). Справедливости ради стоит отметить, что сам Е.П. Савельев отмечал специфичность религиозной системы донских казаков, видя в ней много общего с религиозностью обитателей Новгородской земли, которая, по его версии, стала одним из мест обитания казаков после «исхода» из Дикого Поля (29: 268-275).

  1. История казачьего государства исчисляется также со времен Золотой Орды. При этом не объясняется, каким образом казакам удалось создать в рамках государства с деспотической монархической властью демократические управленческие структуры. Окончательное сложение собственно казачьего государства относится ко времени возвращения казаков в Дикое Поле, т.е. к середине XVI в. Казачья демократия объявляется предтечей демократии современной, даже более совершенной, признается неким образцом для подражания (36).

В научной среде появляется периодизация казачьей государственности, родившейся на развалинах Золотой Орды и развивавшейся в течении XV – первой четверти XVIII в. «от войсковой непосредственной “относительной демократии“ до парламентской республики и далее – к республике президентской (36: 10). Со стороны наиболее радикально настроенных казачьих националистов в ответ на это исследование немедленно последовал восторженный отклик и призыв очистить вольный Дон от «оккупантов». На «казачьих» форумах и сайтах активно развивается мысль о необходимости возвращения так называемого «Казачьего Присуда» или Казакии – «Богом присужденной казачеству земли предков» (14).

  1. Те же, кто считают, что казачество – «особая народность в составе русского народа» полагают, что задачи движения заключаются не в возврате «исконных территорий», а в борьбе с врагами России и Православия. Из идеи древнего и «благородного» происхождения и изначальной приверженности православию логически вытекает идея мессианства, и в трудах творцов новой русской идеи казачество получает статус «спецназа Третьего Рима». В этой версии казачество – «не этнос, не национальность и не сословие», поскольку имеет «вселенское значение». Оно определяется как «самоорганизующаяся, наиболее деятельная и жертвенная часть богоносного русского народа, которой досталась миссия практического исполнения Божиего замысла о России, как утверждающемся Третьем Риме». Спасти мир от установления царства Антихриста может только возрожденный Третий Рим, а казачество – его спецназ (32).

Четко обозначаются и враги новых «спецназовцев»: мусульманский мир и сионисты: «… Яма-Яхве стремится поглотить Славянское Племя и Род, поэтому голос Богов зовет казаков (косаков) породить в себе Светлость и Святость…» (22). «Святость» казаков также нередко преподносится как удивительная смесь «арийских духовных традиций», древнерусского язычества и православия — «путь веры – веды православной» (15).

  1. Обосновывается идея наличия у казаков особых эзотерических знаний, что опять-таки, логически вытекает из их древнего происхождения. Появляются хранители и популяризаторы «древних тайных знаний казаков», так называемого «Казачьего Спаса», открывающего посвященным «секреты материи, души и силы» (34). Здесь представлена все та же смесь «арийских традиций казаков», секретов казачьих колдунов-«характерников» и православных молитв.
  2. Создается пантеон казачьих героев. Согласно уже устоявшейся традиции список ста «великих казаков» открывает все тот же «матерый, первый козак» Илья Муромец. Поскольку нет ясности в том, какой период казачьей истории считать «золотым веком» (период вольных братств, когда казаки «служили, кому хотели» и никому особо не подчинялись, или «служивский период», когда казачество стало привилегированным сословием в рамках Российской империи), то возникают разночтения в определении статуса героя. Так в сборнике исторических очерков-биографий знаменитых донских атаманов 1996 г. издания нет Игната Некрасова, уведшего своих соратников на Кубань, а затем в Турцию, дабы не подчиняться русским царям (1), зато он включен в перечень ста великих казаков, изданный в 2007 г. (38). Возникли проблемы и с казачьими бунтарями – Разиным и Пугачевым, выступавшими против царской власти.
  3. Древний народ, чья история к тому же связана с военным промыслом, не может не иметь своего национального боевого искусства, уходящего корнями в глубокое прошлое. Этот заказ также удовлетворяется и появляется понятие «казбоя». Предками казаков в пособиях по нагаечному бою и «казбою» называются древние арии, а описание боевой традиции казаков начинается со скифского акинака (8; 9)[4].

Идеи порождают социальные практики, особенно активно этот процесс развивается, если речь идет о национальных идеях. Мессианские идеи воплощаются в походах казачьих отрядов в Приднепровье и Крым (для защиты православных от «неверных»). Предпринимаются попытки официально закрепить за территориями, на которых проживают казаки, статус «исконных земель»[5].

Более позитивный характер имеют, на наш взгляд, инициативы на местах. Они отражают процесс настойчивого поиска и закрепления собственной казачьей идентичности. В «казачьих» регионах активно создаются «казачьи святыни», воздвигаются памятники знаменитым казакам. История казачьих станиц увязывается и с известными деятелями русской истории и культуры. Не обходится и без казусов, вполне соотносимых все с тем же мифотворчеством. Так в 2007 г. в станице Алексеевской Волгоградской области был установлен памятник Петру I, который, якобы здесь побывал («и здесь же у него родился сын Алексей»). Вслед за утверждениями старожилов о том, что М.Ю. Лермонтова отпевали в станице Михайловской Урюпинского района («и может быть там бывал Пушкин») (40: 318-319) вполне можно ожидать открытия там его памятника. «Поклонные кресты», которые первоначально ставились на местах захоронений казаков, погибших в войнах XX в. и на старых казачьих городках, стали появляться и в «чистом поле» вблизи современных станиц (это обосновывается очередной легендой о том, что в старину казаки огораживали крестами свои поселения с четырех сторон). Отметим, кстати, что эти инициативы сопровождаются повышенной заботой местных властей и самих жителей о чистоте и благоустройстве своих поселений, появлением новых краеведческих музеев, общественных культурно-просветительских организаций.

Однако задача исследователя «этноцентрических исторических» мифов не должна, очевидно, сводиться только к их выявлению и общему анализу. Появление этих мифов и всевозможных идеологических конструктов этноцентрического характера происходит, как правило, в кризисных ситуациях, когда после периода разрушения прежних групповых (этнических или социальных) идентичностей возникает необходимость в поиске и выстраивании новых. Подобного рода мифы и конструкты призваны способствовать солидаризации группы и ее мобилизации на выполнение своих этнических или социальных запросов. В таком случае представляется значимым, выяснить, насколько выявленные нами (а также многие другие, оставшиеся за рамками статьи) конструкты выполняют эти задачи.

Проведенный нами анализ показал, что эти конструкты активно воспринимаются преимущественно в городской среде, а также среди самих участников движения (членов весьма немногочисленных казачьих обществ). Жители казачьих хуторов и станиц в поголовном своем большинстве имеют собственное представление и о «традиционном казачестве», и о так называемых «неоказаках». Большинство из создаваемых ныне «казачьих конструктов», взрощенных на весьма архаичной почве, не работают в реалиях современной жизни основной массы казаков. Об этом свидетельствуют данные опросов, проведенных сотрудниками Лаборатории региональных исследований и казачества ЮНЦ РАН в 2007-2008 гг. на территории Волгоградской области. Результаты опросов показали, например, что проблема этнической самоидентификации отнюдь не является приоритетной для современных казаков, на первое место они выдвигают универсальные социально-экономические проблемы. В трудах исследователей-казаковедов и в публичных выступлениях лидеров казачьего движения часто приводятся данные всевозможных соцопросов, свидетельствующих о том, что большинство современных казаков считает себя самостоятельным этносом. Как правило, респондентам предлагается выбрать один из вариантов ответа на вопрос: Считаете вы казачество народом, сословием, субэтносом и пр.? Проведенный нами опрос (в 2007 г. в Серафимовическом р-не Волгоградской обл.) строился по иному принципу. Мы предлагали нашим респондентам самим сформулировать ответ на вопрос «Кто такие казаки?». Ответы 158 респондентов – потомков казаков на вопрос «Кто такие казаки?», расположились по выделенным нами блокам следующим образом: 1. Казаки – отдельный народ, вольный/беглый народ – 13,3%; 2. Казачество – это сословие, его этнографическая специфика была обусловлена сословной принадлежностью – 48 %; 3. Казаки – этническая группа в составе русского народа – 13,3 %. 4; 3. Казаки – это люди, живущие на Дону (региональная идентичность)– 7,6 %; 5. Казак – это социальная, гражданская позиция – 1 %; 6. Казаков больше нет – 1 %. 7; Затруднились ответить – 15,8%.

В опросе 2008 г. (в Нехаевском и Алексеевском р-х Волгоградской обл.) приняло участие 100 чел. Здесь попытка выявления казачьей самоидентификации осуществлялась по-иному. Респондентам предлагалось выбрать, как наиболее приемлемое для себя, одно из следующих утверждений: «Я гражданин РФ; я русский; я казак; я донской казак; я русский казак». Результаты (в процентом отношении) представлены так: «Я гражданин РФ» – 29,7%; «Я русский» – 31, 68%; «Я казак – 8,91%; «Я донской казак» – 3, 96%; «Я русский казак» – 12, 87%; «Я хоперский казак» – 5,9%; Другое – 6,95%.

Таким образом, на основании данных исследований, мы можем сделать вывод о том, что у современных казаков присутствует сложносоставляющая самоидентификация, в которой социальный фактор, наряду с этническим элементом, играет достаточно большую роль. Кроме того, наши респонденты в большинстве своем считают, что казачьи общества должны сосредоточиться на выполнении «местных» насущных задач (охрана правопорядка и местных угодий, забота о чистоте и благоустройстве поселений, воспитание подрастающего поколения и пр.), т.е. первостепенными считают проблемы социальные, а отнюдь не этнические. (Другое дело, что ситуация может со временем меняться, а потому нуждается в постоянном мониторинге).

А что касается книги Е.П. Савельева, то, безусловно, исследователю рубежа XIX-XX вв. не дано было предугадать, как его «слово отзовется», но, по всей видимости, история его теории еще не окончена.

  М.А. Рыблова

Опубликовано: Казачество: прошлое и настоящее.
Вып. 3. Ростов-на-Дону: ЮНЦ РАН, 2010. С. 278-285.

Литература

  1. Астапенко М. Донские казачьи атаманы. Ростов-н/Д.: Изд-во «Приазовский край», 1996.
  2. Были ли казаки русскими? // forum.rc-mir.com/byli-li-kazaki-russkimi-topic1893492_210.
  3. Волынкин Н.М. Предшественники казачества – бродники // Вестник ЛГУ. 1949. С. 55-60.
  4. Глущенко В.В. Казачество Евразии: Зарождение, развитие, интеграция в структуру Российской государственности. М.: Вузовская книга, 2006.
  5. Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. М.;Л.: Издательство АН СССР, 1950.- 479 с.
  6. Гумилев Л.Н. Открытие Хазарии. М.: Наука, 1966. – 191 с.
  7. 7. Елисеев П.И. На земле Тихого Дона. Волгоград: Издатель, 2002 – 119 с.
  8. Ерашов В.А. Нагаечный бой. (Стиль «Донской ерш»). Ч. 2. Серия «Казачий путь». Ростов-н/Д.: ОООИЦ «Булат», 1999.
  9. Ерашов В.А., Задунайский В.В. Пособие по казачьему боевому искусству. НПК «Гефест», 2003.
  10. Закон РСФСР от 26 апреля 1991 г. № 1107-1 «О реабилитации репрессированных народов» // Ведомости съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР. 1991. № 18.
  11. И вновь казак коня седлает… Исторический очерк /сост. М.М. Шолох. Пролетарск: ООО «Талер», 2000.
  12. История казачества России / Ред. В.А. Венков. Ростов-н/Д.: Изд-во РГУ, 2001 – 256 с.
  13. История донского казачества / Ред. В.А. Венкова. Ростов –н/Д.: Изд-во РГУ, 2001 – 254 с
  14. Казакофобия и будущее казачьей нации //stanitsa.ru/cqi-bin/yabb/YaBB.pl?board=27.action=display:num=1212741424.
  15. Казачья вера // http: //my/mail.ru/community/zhiva/.
  16. Карамзин Н.М. История государства Российского. Кн.2. Т.8. М.:»Книга», 1989
  17. Костомаров Н.И. Бунт Стеньки Разина. – Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. СПб.: «Литературный фонд», 1903. Кн.1.
  18. Маркедонов С.М. От истории к конструированию национальной идентичности (исторические воззрения участников «Вольноказачьего движения») // Ab Imperio. 2001. № 3.
  19. Мавродин В.В. Древняя Русь. (Происхождение русского народа и образование Киевского государства). М.: Госполитиздат, 1946. – 311 с.
  20. Мининков Н.А. Альтернативный взгляд советского историка // Савельев Е.П. Средняя история казачества (Историческое исследование). Репринтное воспроизведение издания 1916 г. Ростов-н/Д.,: Памятники Отечества, 1990. С. 300-309.
  21. Мининков Н.А. Донское казачество на заре своей истории. Ростов-н/Д.: Изд-во РГУ, 1992 – 168 с.
  22. Николаев Б.В. Ведическое православие: Наш путь к Богу // bloqs/mail/ru/community/kasaki/taq/%ca%eO%oe%7%oe%f7%.
  23. Отзывы на статью С. Маркедонова «Казачество: происхождение и этногенез» // www.ipma.ru/publikazii/kazachestvo/175php.
  24. Плетнева С.А. Хазары. М.: Наука,   1986 – 92 с.
  25. Попов А. История о Донском Войске. Харьков: Тип. унив-та, 1814. Кн. 1. – 761 с.
  26. Пудавав В.М. История войска Донского и старобытность начал казачества. Новочеркасск, 1890.
  27. Ремчуков В.Н. Казаки возвращаются. Волгоград: «Издатель», 2001 – 200 с.
  28. Савельев Е.П. Древняя история казачества (Историческое исследование). Ч. 1. Новочеркасск: Типография «Донской печатник», 1915 – 184 с.
  29. Савельев Е.П. Средняя история казачества (Историческое исследование). Ч. 2. Новочеркасск: Типография «Донской печатник», 1916 — 299 с.
  30. Савельев Е.П. Древняя история казачества. М.: Вече, 2002.
  31. Сборник Национального Совета донских казаков. Ростов-н/Д.: Издательский дом «Птица», 2005 – 128.
  32. «Свято-Русское казачье войско»: Спецназ Третьего Рима. М.: «Русская идея», 2004 – 158 с.
  33. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 3. М.: «Мысль», 1989 – 783 с. 304-305, 670.
  34. Усвятова Д. Казачий Спас. Сила и свет знахарей Дона. СПб.: «Прайм-Еврознак», 2007.
  35. Устав (основной закон) Краснодарского края: Информационный бюллетень (специальный выпуск) Законодательного собрания Краснодарского края. Краснодар, 1997.
  36. Фалалеев А.В. Государственно-правовое положение Земли Войска Донского (конец XV – первая четверть XVIII вв.). Автореферат на соиск. ст. к. ю. н. Волгоград: Изд-во ВолГУ, 2006 – 28 с.
  37. Шамбаров В. Казачество: История вольной Руси. М.: «Алгоритм», 2007.
  38. Шишов А.В. 100 великих казаков. М.: «Вече», 2007.
  39. Шнирельман В.А. Ценность прошлого: Этноцентристские исторические мифы, идентичность и этнополитика // Реальность этнических мифов. Под ред. М.В. Малашенко и М.Б. Олкотт. Аналитическая серия. Вып. 3. Московский Центр Карнеги. М: Гендальф, 2000. С. 12–34.
  40. Чтобы свеча не погасла …

 

[1] Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ (грант № 06-01-00597- а «Социокультурные трансформации на Дону и их отражение в исторической памяти донских казаков»).

[2] Е.П. Савельев ошибочно полагал, что от них впоследствии произошли киргиз-кайсаки (казахи).

[3] Тираж репринтного издания 1990 г. 15000. В 2004 и 2008 гг. 1 часть книги переиздавалась в издательстве «Вече» 5000 тиражом.

[4] Авторы пособия по казачьему боевому искусству обещают в аннотации дать «историческую и идеологическую основу, а также техническую базу донского казбоя». Они заверяют читателей в том, что книга написана на гигантском объеме исторического материала, но не представляют списка использованной литературы и источников из-за опасений, что он «по размеру станет сопоставим с основным текстом издания» (Ерашов, Задунайский, 2003: 1-7).

[5] В 2007 г. Областной Комитет по делам национальностей и казачества при администрации Волгоградской области выступил с инициативой внести в Устав области статью, признающую ее территорией традиционного проживания казаков. Волгоградская Областная Дума эту инициативу отклонила, сославшись на свойственную региону ситуацию поликультурализма, а вот в Уставе Краснодарского края такая статья существует (35: 3).

[свернуть]
 

При частичном или полном заимствовании материалов указание автора и ссылка на источник обязательны.


Читайте также: